Вольные стрелки - Страница 76

— Да я и не настаиваю. Предки твои — они везде, и с неба наблюдают, как их род продолжается. Тут им тоже видно. Меня ты знаешь, семью мою — тоже. Подумай просто, может, и впрямь переедешь. Но я ещё раз говорю, не уговариваю, так, вариант предлагаю. На тебе ж вон лица нет, надо же друга поддержать.

— Друга… Спасибо тебе, Сергей. Только добро я от тебя видел, да все как-то поблагодарить времени не было, — вождь серьёзно посмотрел на меня.

— Да не за что. Обращайтесь. Для друзей, тем более таких, ничего не жалко, — я налил ещё по кружке, — ну, давай за дружбу…

— А давай… — мы выпили по глотку.

— Ты мне вот что скажи. А как у вас людьми разжиться можно? А то сам видишь, крепость большую соорудили, а на стены поставить некого. Есть кто-нибудь, кто сам переехать хочет? Или рабы какие, несильно забитые.

— С рабами — сложно, — сразу ответил мурман, — пленников можно купить. Но наши рабы…

Торир пустился в длинные описания каких-то традиций, законов, всякие трелы да лейсинги. Я, честно говоря, не думал, что так всё сложно. На вождя трудились сейчас в основном потомки пленников в третьем-четвёртом поколении, они вроде как уже и не совсем рабы. Только Ярослав, считай, из относительно свежего поколения зависимого населения. Других из его деревни распродали, а смышлёного парнишку — оставили. Но и он уже считается чуть не викингом настоящим, заработал себе в походах такое право и отношение вождя. Да и дороги рабы сейчас в Скандинавии. Много викингов сейчас в походы ходит, приходится пленникам в связи с отсутствием хозяев трудиться на полях, вот и выросла цена на людей. Да и вольности, что сейчас входят в обиход на родине Торира, вроде выделения земельного надела рабам, чтобы они за долю от урожая его обрабатывали, появляются не просто так. Наблюдается у викингов натуральный недобор коренного населения, много очень их в походах шастает. Вот и приходиться идти на послабления для невольников, чтобы не разбежались.

— А ты рабов хочешь себе ещё привести? — в конце длинного рассказа спросил Торир.

— Да думал о том. Только вот не могу понять, кого да сколько мне надо. Ну то ладно, дело десятое. Пойдём лучше попаримся…

Неделя закончилась, мы завершили делать доспехи и вооружение для мурманов. Те обслужили лодку, и начали собираться в дорогу. Кукша и Сигни ходили понурые, скорое расставание их печалило. Вместе с ними грустными ходила вся Москва и гости столицы — мыльная опера задела всех за живое. Мне даже супруга плакалась ночью, что такая любовь, а уходить надо, расставаться голубкам нашим. Я гладил и успокаивал, ляпнул про проверку отношений временем и расстоянием. Получил поддых, и заслужил звание деревяшки чёрствой, которая на такие «чуйства» столь утилитарно смотрит. Захныкал в колыбели Володька, пошёл его успокаивать. Вернулся, супруга обняла меня уже ласково:

— А знаешь, хоть и не было у нас с тобой такого, как у Кукши, но всё равно, я счастлива с тобой — сказала Зоря, и мы завалились на кровать, пока мелкий опять не проснулся…

Расставание было грустным. Викинги отплывали затемно, до рассвета. Сладкая парочка ни на секунду не отходили друг от друга, горевал и Славик. Потом, правда, пришла-таки Веселина с большим баулом. Отдала его Славику, прошептала что-то, и убежала, традиционно покраснев. Тот остался стоять радостный, улыбка до ушей, рот раззявил. Ну хоть кому-то хорошо. Началось прощание.

— Мадмуазель, — я куртуазно подошёл к Брунгильде, — вы просто сногсшибательны! Позвольте выразить вам своё восхищение!

Я поцеловал руку Железной Леди, получил по заднице от супруги, и, под дружное ржание москвичей и гостей, пошёл прощаться дальше.

— Атли! Береги жену! Такое сокровище могут и украсть!

— Да она сама кого хочешь украдёт, — мы обнялись под всеобщий смех.

— Кнут! Ивар! Приезжайте за новыми протезами, а то эти износятся скоро. Отар, рад познакомится, папаша твой, Ивар, много о тебе рассказывал, и вижу что всё — правда. Настоящий воин растёт! Гуннар, очень рад был видеть снова, не забывай в гости заходить!.. — ну и так далее.

Последним подошёл к Ториру. Тот достал свёрток, протянул мне:

— Про сына не знал. Вот ему. От меня. На воинскую славу.

Я развернул свёрток — в нем был потрясающий маленький кинжал! Восточного вида, волнистый, даже с небольшим камешком на рукоятке. Я искренне пожал руку вождю:

— Вот это подарок! Спасибо тебе, как сынка чуть подрастёт — обязательно ему вручу от доброго друга и славного воина Торира. Там мы вам с собой тоже надавали, как обычно. Ну и если на Ладоге будешь, — Торир кивнул, мол, буду, — передай там два мешка. Один Лису, второй — Белимиру. Ну и про наш разговор, про переезд…

— Я подумаю, — коротко ответил мурман, и мы обнялись, — если ещё кто со мной захочет?

— Места на всех хватит! — уверил я Торира.

Мы ещё долго со стены смотрели вслед уходящей лодке с мурманами. На Перуновом поле в небо светили прожектора, являя мистическое благословение походу Торира домой…

После дружеского визита мурманов, наша жизнь вернулась в привычное русло. Разве что воздыхатель этот, Кукша, ходит, грустит, тоску нагоняет. Спелись с Юрцом — теперь на почве первых любовных отношений. Я его вызвал на разговор серьёзный:

— Кукша. Слушай меня сюда. Сигни твоя сейчас ушла, и это как минимум до весны, сам понимаешь. И у тебя есть выбор теперь. Или ходить тут, вздыхать томно, да Юрке на свою жизнь жаловаться, или сделать так, чтобы при её следующем приезде она даже уезжать не захотела. Торир не против, я говорил с ним, печалится только, что внуки далеко будут. До весны они тут точно не появятся, а это значит, что до свадьбы тебе полгода минимум. А то и больше. Вот и посвяти это время тому, чтобы привести наше, — последнее слово я выделил голосом, — государство в такой порядок, при котором бы ты хотел с Сигни жить да детей воспитывать. Это, конечно, если ты серьёзно решил. А то вдруг ты так, просто, походили вместе и хорош. Ну там бабу себе заведёшь, забудешь да не дождёшься…